Мы познакомились 5 лет назад в Буэнос-Айресе. Я приехал в гости к другу, который, как и многие наши соотечественники, на заре перестройки соблазнился рассказами об аргентинском экономическом чуде и уехал в страну серебра. Серебра там отродясь не бывало, а чудо закончилось после Второй мировой войны. Промежуток между Первой и Второй мировой сами аргентинцы считают самым успешным и счастливым временем за всю историю страны. Тогда даже поговаривали о Буэнос-Айресе как о втором центре Америки и противовесе Нью-Йорку. В 30-е годы ХХ века Аргентина была одной из самых богатых держав мира, а ее фермеры могли дать накопительную фору американским и европейским олигархам. Основные капиталы делались и делаются сейчас на аграрной продукции, прежде всего на мясе. Мясом как раз и занялся Игорь (так зовут моего аргентинского друга). В Украине он работал учителем истории, за океан уехал по приглашению нашей диаспоры. Обосновался в украинской колонии штата Мисьонес. Вся колония занималась фермерством: кто зерном, кто чаем мате, кто кукурузой или мясом. Часто всем вместе.
Игорю тоже пришлось стать аграрием. Сначала работал на чужой ферме. Потом ему помогли создать маленькую, но свою. Первый два года дела шли неплохо, но потом пришел кризис, спад спроса на говядину в мире, внутренний дефолт. В общем, фирма-ферма Игоря прогорела, и он переехал в Буэнос-Айрес, где устроился экскурсоводом-переводчиком.
В первый же вечер моего пребывания на земле трех «П» – портеньос, пампасов и пончо (таким было мое примитивное представление о стране) Игорь повел меня на милонгу, чтобы сразу поломать все стереотипы. Милонга – это одновременно и вечеринка танго и место, где его танцуют. Перед походом на милонгу он меня проинструктировал, как в старые советские времена:
- Первое, не приглашай девушек на танец, как ты делаешь это на наших дискотеках. Здесь это моветон. На танго приглашают взглядом либо кивком головы. Второе, если уже решишься на танец, иди за партнершей, она знает, как и куда тебя вести. Девушек на милонги приходит меньше, чем парней. Конкуренция за низ будь здоров. Так что старайся не перейти дорогу портеньос. Портеньос – так называют уроженцев Буэнос-Айреса, дословно переводится как «живущие в порту». Но понятие значительно емче.
-Я знаю, даже помню фразу из латиноамериканской классики – «гордые, как портеньос». Только что-то я не помню, чтобы аргентинцы в порыве ревности хватались за ножи, как испанцы или корсиканцы. Все-таки они не мачо.
-Мачо отдыхают, – парировал Игорь. – Тем более, что большинство портеньос – выходцы из Испании и северных областей Италии. Аргентинцы как нация – сборная солянка. Сколько сюда понаехало в конце ХIХ века в поисках счастья и заработка! Тогда происходит первый аргентинский мясной бум. По производству говядины страна обогнала Канаду и Австралию, тут даже изобрели новый революционный для ХIХ века способ заморозки. Это позволяло использовать большую часть туши и транспортировать мясо за океан. Тогда фермы в пампасах росли как грибы. Но счастье улыбнулось только каждому сотому прибывшему. Остальные вынуждены были тяжело добывать свой хлеб. В прямом смысле – на плантациях. – Хватит животноводческих и прочих аграрных лекций. Пошли на танго.
Мне уже не терпелось окунутся в атмосферу новой для меня страны.
-Нет-нет, – почти испугано продолжил Игорь – Еще одна деталь. Ты должен ее знать. Первую карту Аргентины конкистадор Хуан де Гарай, обосновавший поселение на месте Буэнос-Айреса, нарисовал именно на телячьей коже, и распределил земли между своими 66 приближенными.
- Я помню, что ты историк по образованию. Извини, но надоели слова. Хочется хорошей атмосферы, кажется так – «хорошая атмосфера», «хороший воздух» – переводится название Буэнос-Айрес…
-Ты всегда был примитивным. Есть вариант перевода, который мне нравится больше. «Свободный дух». Поехали, через час начинается милонга.
КОРРИДА И КОФЕ С МОЛОКОМ
Она появилась тогда, когда мне уже порядком надоела эта местная дискотека, на которой звучала практически одна мелодия в разных интерпретациях. Черные с отливом волосы, черные брови, большие кошачьи глаза, точеная фигурка, стремительные движения. И взгляд, которому невозможно не подчинится. Она сразу же стала центром милонги, я бы сказал эпицентром. По крайней мере, все мужские взгляды, а мужчин тут было хороших семьдесят процентов, были устремлены на девушку цвета и звука танго. Она весло болтала с каким-то парнем, потом с ним же пошла танцевать. В этом милонгеро (как я позже узнал – разновидность танго, в котором главное – плотность объятий) было столько чувственности, что возбуждение предалось и мне. Впервые за вечер я по-настоящему услышал танго, его любовное томление, грусть расставания, рваный, страстный ритм. Вывел меня из этого танго-шока еще больший. Передо мной стояла Она. Величественная и очаровательная. Взгляд не давал никаких шансов на отступление. Тебе не уйти от меня малыш.
Она слегка кивнула головой, а следующим движением уже увлекла меня на паркет. До этого танго я танцевал пару раз в студенческие годы, не очень успешно. Но здесь у меня почему-то все получилось. Я даже ни разу не наступил ей на ногу. Бедро в бедро, живот в живот. Такт любви, ритм страсти, экстаз движений. Я вспомнил фразу легендарного тангеро: «Если у вас не заныло внизу живота, значит, вы танцевали не танго». Мне показалось, что объятия танца длились больше часа, хотя прошло не больше десяти минут.
-Карменсита, – представилась Богиня – Я научу тебя танцевать танго.
И так же стремительно улетела, как и появилась. В руке у меня осталась записка с адресом и телефоном. Я не мог ее не разыскать, иначе не простил бы себе никогда. По дороге домой, точнее на квартиру Игоря, я думал только о ней. Он мне рассказывал историю танго, но я слышал только обрывки фраз. Конец XIX века, время рождения танго, рабочие предместья, район порта … высший свет не признавал танец, он считался вульгарным… в Европе стал модным, потом начался бум и по всей Аргентине … Последнее, что я услышал, было «Спокойной ночи! Завтра нас ждет экскурсия по городу».
В 11 утра мы уже ехали куда-то на стареньком форде Игоря.
-Сначала заедем на кладбище Реколета, это по дороге, – ошарашил меня Игорь.
-Зачем? У нас что, встреча с генералом Пероном? – не совсем удачно подшутил я.
-Нет, с его женой. Эвита – это символ Аргентины. Когда она умерла от лейкемии в 1952 году, ее хотели даже причислить к лику святых. Ватикан отказал. Жизнь тогда в Буэнос-Айресе остановилась. Все хоронили Эву. Траур продолжался неделю. Любовь портеньес к бывшей актрисе, приглянувшейся когда-то президенту Перону, была безгранична и фанатична. До сих пор возле ее могилы, точнее, мавзолея или усыпальницы, море цветов. Я убедился в этом уже через пять минут.
«Не плачь за мной, Аргентина!», – вспомнился то ли шлягер, то ли ария в исполнении Мадонны.
- За всю историю страны так провожали в последний путь только одного человека – Карлоса Гарделя, – прервал мои музыкальные реминисценции Игорь. – Он впервые спел танго с эстрады. Мы сегодня побываем в этой кафешке на улице местного шоубиза под названием Корриентес.
«Мои грустные ночи» – так называлось первое танго, записанное на пластинку. Я вспомнил грустную историю короля танго Гарделя, прочитанную в каком-то журнале. Он мог дать концерт в роскошном заведении для богатых, а после ехал и бесплатно пел для бедных. Трагически погиб в авиакатастрофе в расцвете таланта. Когда его хоронили – улицы превратились в реки цветов. Я положил скромный букетик, на скромное надгробье тангеро номер один. Так не проходит слава земная – почему-то подумалось мне.
Через час мы уже лицезрели танго непосредственно на улице Корриентес. Мужчина в черной шляпе и с красным поясом пел «Мои грустные ночи», две пары грустили в движении. Мне тоже взгрустнулось, я вспомнил Карменситу.
-Так, прощай грусть,– Игорь провел рукой перед моим лицом, возвращая в реальность. – Мы едем в Бока.
Что такое Бока? Местный бордель?
-Какое бескультурье! Бока – это уникальный квартал в устье самой широкой реки в мире Ла-Плата. В конце ХIX века его заселили эмигранты из Генуэзской республики. Уникальность в том, что большинство домов здесь расписаны в стиле местного примитивизма. Мы остановились возле старенького трехэтажного дома, на котором была изображена Эвита Перон в шляпке. Через пару домов на фасаде красовался юный Диего Марадона, кумир всех аргентинских пацанов. Начинал он как раз в местной команде «Бока Хуниорс», стотысячный стадион был в десяти минутах ходьбы.
-А ми можем поменять маршрут экскурсии и поехать по этому адресу? – я потянул Игорю клочок бумаги, оставленный мне Карменситой.
-А не проще позвонить? – спросил он.
-Не-а, не тот прикол.
-Ну хорошо, Дон-Жуан. Поехали.
Через минут тридцать мы подъехали к милому домишке в Сан-Тельма, квартале, сохранившем стиль конца ХIX века – начала ХX века.
-Ну что, будешь петь серенады под балконом или как?
-Давай подождем, может она выйдет.
Через полтора часа бессмысленного ожидания терпение Игоря исчерпало лимит:
- Поехали. Я, кажется, знаю, где ее искать. Прошла вечность, пока мы не влетели в зал школы танго. Так резко, что все присутствующие посмотрели на нас как на дуэт придурков.
-Подождите в коридоре, я через 15 минут заканчиваю урок.
Карменсита была совсем не похожа на ту порывистую, экстравагантную девушку, которую я встретил на милонге. Сама сдержанность и строгость. И только взгляд, взгляд был тот же. Бесовски озорной. Манящий и гипнотизирующий. Теперь я точно понял – мне крышка! Ровно через чверть часа Карменсита вышла к нам.
- Ну, что займемся танго или чем-нибудь другим? – спросила нежно и одновременно жестко. Мы минут пять смотрели друг на друга, не промолвив и слова. Пока не вмешался Игорь.
-Я вас оставлю. Витя, когда тебя забрать?
-Завтра. Как минимум, – ответила за меня Карменсита.
После того как мы остались с ней наедине, она взяла меня за руку и тихо сказала:
-Пойдем. Я научу тебя танцевать танго.
Мы сидим на симпатичном диванчике в ее маленькой квартирке. Пьем безумно вкусное аргентинское вино и слушаем «Кумпарситу». Вдруг она командует:
-Подъем. Одну руку клади вот так на талию, вторую – на спину. Попробуй поработать метелкой
-Чем?
-Метелка – по-испански «барида». Ногой работаешь как метлой. Теперь вперед – в сторону, назад – в сторону. А сейчас почувствуй себя тореадором.
-Кем?
-Торедо. Коррида – так называется одна из фигур танго. Легкая пробежка, короткая последовательность шагов вперед. Вот так, а теперь прижмись ко мне так, чтобы я животом почувствовала тебя.
-С удовольствием!
-Хорошо!
Внезапно она целует меня в губы, сначала слегка, легким касанием, потом все глубже и глубже. Я даже вскрикиваю от боли – она решила оставить след на моих губах. На память. Мое тело пылает, я уже ничего не соображаю. Карменсита выдергивает ремень из моих брюк и стремительно начинает раздевать меня. С бешеной скоростью мы избавляемся от одежды. «Быстрее, чем за 40 секунд… Такой, кажется, норматив в армии», – успевает промелькнуть в голове. Если она еще есть, эта голова. В сексе она ведет меня как в танго. Сплошная импровизация. Никогда не знаешь, чего эта тангистка вытворит через мгновение.
-Ни один из партнеров не знает, каким будет следующий шаг. Два шага назад не гарантируют третьего, – Карменсита цитирует местную знаменитость танго.
Мы отходим после первой вспышки страсти. Она курит сигарету и рассказывает мне о танце танцев.
-Как не бывает двух одинаковых людей, так не бывает двух одинаковых танго. Здесь как в йоге, главное – отключится, полностью отдаться телу и чувству. Выучив несколько простых правил, можно импровизировать до бесконечности. Техника не играет первостепенной роли. Новая партнерша может иначе отреагировать на технику, отработанную на знакомой партнерше. И тогда даже опытный тангеро рискует наступить на ногу девушке, если не будет жить танцем.
-Разве можно наступать на такую ножку. Я провожу рукой по смугло-атласному бедру Карменситы. Она порывисто встает.
-Хочешь кофе с молоком?
-Нет, лучше вина. Красное просто суперское.
В ответ она хохочет.
-Кофе с молоком – это еще одна фигура танго. Впрочем, танцев на сегодня достаточно. Одевайся, я жутко голодна. Поехали есть парилью. Заодно я покажу тебе ночной Буэнос. Этот город надо изучать ночью, полноценно жить он начинает только после 22 часов.
Автор Виктор Варницкий
